Виден ли свет в конце туннеля?
Методология анализа
Методология анализа
Прежде чем говорить о сценариях развития ситуации в России, надо определиться с каким режимом и с какими тенденциями его развития мы имеем дело. Понять, что и кто обеспечивает его устойчивость и заинтересован в сохранении сложившегося положения дел, а что и кто будет способствовать той или иной его трансформации. Как представляется, концепцией, продуктивной для достижения этих целей, является институциональный анализ Д. Норта (в русском переводе доступна его с Д. Уоллис и Б. Вайнгаст книга «Насилие и социальные порядки»). В современном мире существуют два вида государств, отличающихся институциональным устройством. Первый основан на порядках ограниченного доступа, это так называемые естественные государства – традиционалистские, теократические, авторитарные и тоталитарные диктатуры. Второй базируется на порядках открытого доступа, это современные республиканские, демократические, правовые государства. Естественное государство всегда возникает как организация специалистов по насилию, которые ограничивают доступ к равноправию, организациям и власти. Это необходимо им, чтобы только в своих интересах перераспределять ренту, извлекаемую из хозяйственной деятельности населения. Естественные государства – государства элит для удовлетворения социальных интересов этих элит. К этому типу относится большинство ныне существующих территориально-политических образований.
Государства открытого доступа – это государства республиканские, функционирующие на принципах общего дела ради общего блага. Они не являются государствами для элит, в них обеспечивается открытый доступ к экономическим, общественным и политическим ресурсам и к человеческому равноправию на принципах безличного равенства всех людей. Гарантиями этого является верховенство права, разделение властей, демократические выборы и другие свободы и права человека и гражданина. Подобный вид государства стал формироваться в Европе не более 500 лет тому назад и получил свое значимое развитие в середине ХХ столетия в Западной и Центральной Европе, северной Америке, Австралии, Новой Зеландии, некоторых государствах Азии и Латинской Америки.
Социальная сущность и политическое устройство естественных государств
Естественные государства получили свое название потому, что они
складываются на основе вынужденных соглашений об ограничении насилия и
способах изъятия и распределения ренты между людьми, способными
организовать насилие (их принято именовать элитами). Из числа этих
специалистов по насилию формируется т.н. господствующая коалиция. Она
носит динамичный характер и довольно часто персонально пересобирается,
исходя из способности тех или иных ее членов и других представителей элит
поддерживать функции, необходимые для господства над элитами и остальным
населением. Вхождение и устранение из коалиции зависит, во-первых, от
персональных возможностей организовать насилие и контролировать других
специалистов по насилию; во-вторых, от способности организовывать и
руководить экономической деятельностью с целью извлечения из нее ренты или
изымать ее из хозяйственной деятельности населения; в-третьих, от
способности поддерживать достоверные договоренности внутри самой
коалиции.
Господствующая коалиция из своих рядов выдвигает лидера – арбитра самой
коалиции и межэлитных отношений в целом. Он оказывает значимое влияние и
на перераспределение ренты. Лидер определяет ситуации применения насилия
как в отношении элит, неспособных к выполнению достоверных обязательств,
так и для подавления групп населения, готовых требовать расширения доступа
к ресурсам, что подрывает власть оформившихся элит.
Россия ¬– классическое естественное государство, где периодически
сменяются элиты, захватывающие власть, отвергающие равенство людей и по
своему произволу регулирующие доступ ко всем вида ресурсов. Доступ
возможен лишь для тех, кто способен к организации насилия, извлечению и
перераспределению ренты в интересах государства исторически обусловленных
элит.
Указанные выше отношения являются сутью государственной деятельности и
формируют организации, ее осуществляющие. Одни из них обеспечивают
консультационно-участническое взаимодействие элит (в России, это Совет
Безопасности, Федеральное Собрание РФ, региональные легислатуры). Другие
организации занимаются техническим проведением принятых решений (например,
правительство, отраслевые министерства, исполнительные органы регионов).
Есть организации, обеспечивающие минимизацию прямого физического насилия,
в первую очередь в отношении элит (суды). Отдельные организации создаются
для контроля над населением, канализируя его активность в приемлемое для
элит русло – политические партии, средства пропаганды, учреждения
образования, культуры, структуры официально общественности. В
естественных государствах значительна роль организаций, объединяющих
специалистов по насилию. Это вооруженные силы, используемые для защиты от
притязаний элит из других территориально-политических образований.
Зачастую эта структура имеет задачи и экстраординарного насилия в
отношении населения и своей страны. Но повседневные задачи насилия в
естественных государствах выполняет полиция. С одной стороны, она
подавляет внесистемных специалистов по насилию (уголовных преступников), а
с другой – выполняет функции политического насилия в отношении населения.
Последняя задача требует создания политической полиции (в России – Центры
противодействия экстремизму в МВД, ФСО, ФСБ, Россгвардии). Как правило,
эти силы численно превосходят силы МВД и армии. Именно спецслужбы
обеспечивают политический сыск и террор, с целью введения населения и его
активистов в состояние перманентного ужаса перед потенциальным насилием со
стороны государства.
Вся деятельность государственных организаций естественных государств
направлена на извлечение ренты для обеспечения господства и богатства
элит. Она перераспределяется либо через официальные процедуры (бюджетные
отношения), либо через коррупцию. В целом, в естественных государствах
коррупция – важнейший институт межэлитных отношений.
Кроме перераспределения ренты она закрепляет достоверность соглашений внутри элит и используется для подкупа значимых социальных групп. Население допускается к коррупции с целью повышения его конформизма. Кроме этого, через подобную интеграцию части жителей в систему становится возможным снижение необходимости применения постоянного массового насилия. Коррупция помогает создавать организации официальной общественности, с контроля, мобилизации и разобщения населения в интересах актуальных задач элит.
Хрупкое государство Путина
В институциональном смысле нет особого различия между Россией, Ираном,
Северной Кореей, Саудовской Аравией, Китаем, африканскими, азиатскими и
латиноамериканскими диктатурами. Разница между этими естественными
государствами лишь организационного плана: как устроены диктатура,
изъятие ренты и осуществление насилия. Именно на этой основе
естественные государства подразделяются на три стадии развития –
хрупкое, базовое и развитое. Они отличаются друг от друга по формам и
способам межэлитных отношений, режимам доступа к ресурсам, их
организационного оформления.
С точки зрения институционального ансамбля путинский режим является
хрупким естественным государством(1). Путинская господствующая коалиция сегодня имеет довольно узкий
характер. Она состоит из его ближайших друзей-подельников, избранных
родственников и доверенных бюрократов. Некоторые из них контролируют те
или иные отрасли российской экономики, наиболее привлекательные для
извлечения ренты в собственных интересах и для своего лидера, и являются
кругом консультативной и эмоциональной поддержки Путина. Другим поручено
отвечать за наиболее значимые сферы управления (например, МИД, силовые
министерства, наиболее важные с экономической и политической точки
зрения город Москва) и государственные корпорации, аккумулирующие ренту
(Газпром, Роскосмос и др.). Эта коалиция, хотя и носит уже более
десятилетия персоналистский характер, тем не менее, сохраняет свою
динамичность. Во-первых, за то время, что Путин находится во главе
господствующей коалиции, она сменила несколько своих составов. Из ее
членов, с сохранением бонуса – богатства (это одно из важнейших
достоверных обязательств нынешнего режима), выбыли члены семьи Ельцина,
олигархи и бюрократы, связанные с последним составом ельцинской
господствующей коалиции. Во-вторых, путинскую коалицию покидали и его
друзья (например, В. Якунин), которые либо были уже не столь полезны для
сохранения власти над страной, либо не могли обеспечить достоверность
межэлитных договоренностей. В-третьих, коалиция пополнялась либо
эффективными чиновниками (например, С. Кириенко), либо детьми значимых
членов господствующей коалиции (например, Д. Патрушев). Все это
способствует сохранению достаточно необходимого контроля и над страной,
и элитами. Последнее облегчается еще и тем, что региональные,
экономические и политические элиты в настоящее время являются либо
прямыми порученцами путинской коалиции и ее отдельных значимых членов,
либо представляют собой их клиентелу.
Управление страной концентрируется вокруг двух вопросов – извлечение
ренты из хозяйственной жизни населения и обеспечение текущей и
потенциальной безопасности членов господствующей коалиции и их
родственников. Учитывая возраст Путина и некоторых значимых членов его
коалиции, в последнем случае важной задачей является сохранение
стабильности межэлитных отношений в условиях грядущей пересборки
господствующей коалиции.
В управлении страной основную роль играют личные встречи и
договоренности Путина и значимых членов его коалиции с чиновниками,
курирующими соответствующие сферы государства. Публичным органом
консультаций коалиции является Совет безопасности, а непосредственным
механизмом решения политических, да и экономических вопросов –
Администрация Президента (АП).
Правительство Российской Федерации как организация является лишь
техническим органом, реализующим задачи, поставленные господствующей
коалицией, ее отдельными членами и АП. Роль правительства в управлении
страной нивелируется еще и тем, что Путин периодически сам дает
руководящие указания министрам и руководителям госкорпораций. Кроме
этого, некоторые министерства и сферы государства и экономики
управляются членами господствующей коалиции непосредственно. К ним
относятся статусные или жизненно важные для извлечения ренты
Государственная Дума, Совет Федерации, ФСБ, МВД, Федеральная служба
войск национальной гвардии, нефтегазовый сектор экономики, Сбербанк,
Роскосмос и некоторые другие. В этих подконтрольных организациях и
секторах, управляющие ими члены коалиции довольно автономны от своих
«коллег» и Путина во всех кадровых и тактических вопросах.
Схожая ситуация наблюдается и в государственном управлении регионами
России. В административной элите (политической там не осталось)
областей, краев и республик уже нет представителей элит постсоветского
времени. Они все заменены путинскими выдвиженцами или клиентелой его
коалиции. Например, в некоторых областях России губернаторами являются
бывшие охранники Путина из ФСО. В Тюменской, Свердловской, Курганской
областях губернаторы – клиентела значимого члена господствующей коалиции
С.Собянина (и его клиентелы В. Якушева). В ХМАО и ЯНАО главы регионов –
клиентела госкорпораций и значимых членов коалиции. Примеры Р. Кадырова
и С. Собянина характеризуют непосредственный контроль над значимыми
регионами самими членами господствующей коалиции.
Подобное положение дел в государственном управлении показывает, что
путинское государство = господствующая коалиция, и в нем нет других
акторов или других агентов.
В современной России как в хрупком естественном государстве вообще не
осталось организаций вне государства. Четыре парламентские партии – это
фактически лишь четыре фракции нобилитета под контролем Администрации
Президента и курируемых ею заместителей глав регионов по внутренней
политике. Даже оппозиционные партии вроде «Яблока» участвуют в
согласительно-консультационных процедурах этой структуры. Организации,
фрондирующие режиму, контролируются агентами той же АП и спецслужб.
Многие общественные организации (типа общественных палат), так или
иначе, финансируются из различных фондов членов господствующей коалиции
или государственного бюджета. Все партии и общественные организации
получают преференции за то, что канализируют социальные проблемы
населения нужным коалиции образом и в неопасном для нее направлении.
Недоговороспособные организации и активисты (недовольство неизбежно
формирует каждый раз новые, еще неподконтрольные коллективы) более
десятилетия находятся под репрессиями, уголовными преследованиями и,
нередко, физически уничтожаются.
Экономика тоже уже давно захвачена господствующей коалицией и ее
клиентелой либо через прямое владение рентозначимыми отраслями друзьями
Путина, либо через госкорпорации под их же контролем.
Институциональную роль в распределении полученной из хозяйственной жизни
населения ренты среди господствующей коалиции и элит играет коррупция.
Она же во многом определяет удовлетворение экономических интересов
клиентелы (через финансирование их деятельности, рэкет «силовиков») и
заметной части населения (поборы в системе образования, здравоохранения,
кадровое перемещение внутри предприятий, хищения на производстве).
Борьба с коррупцией, ведущаяся режимом, – скорее, деятельность по ее
упорядочиванию, поддержанию статусных позиций внутри элиты и благовидный
предлог по устранению конкурентов, недоговороспособных и чистке
государственного аппарата от уже не нужных чиновников.
Важной характеристикой путинского режима является его тоталитарный
характер. Государство находится под полным контролем господствующей
коалиции. Политическая сфера управляется ее значимыми членами, АП и
спецслужбами. Гражданские свободы и организации, необходимые для их
реализации, заменены симулякрами. Население деполитизировано,
атомизировано, но вполне мобилизуемо для публичной поддержки режима.
Путинское государство носит абсолютный характер, то есть оно политически
независимо от населения.
В этих условиях господствующая коалиция получила возможность навязывать
жителям страны собственные культурные образы и устанавливать границы
личной жизни граждан. Это проявляется в преследованиях христиан,
придерживающихся евангелической традиции; мусульман, не следующих
адатному исламу; граждан, публично выражающих атеистические взгляды;
ЛГБТ-активистов, феминисток, либеральных публицистов. И число таких
групп постоянно растет. Населению законодательно и административно
навязываются клерикальные, патриархальные,
охранительно-традиционалистские воззрения на человека, социум и
государство. Населению транслируются концепции органического этатизма
(державности, государственничества), де-факто являющиеся идеологией
господствующей коалиции и сплотившихся вокруг нее элит.
Показателем того, что коррупцией, ретоталитаризмом и системным насилием
уничтожено общество, является и уровень антирежимных протестов с 2011
года и соответствующий им уровень репрессий. Незначительность и того, и
другого говорит о том, что господствующей коалиции удается платить
невысокую цену за поддержание своей безопасности.
Но все же, насилие играет важную роль. Оно периодически применяется к
конкурирующим элитам, для подавления инакомыслящих и самодеятельных
граждан, спорадических уличных протестов и местных движений. Насилие
осуществляется в форме публичного морального осуждения и давления
властных структур и органов госпропаганды, их симпатизантов,
административных и полицейских репрессий, физических расправ со стороны
наемников и парамилитарных проправительственных организаций. Насилие
приняло характер террора – создало системную ситуацию страха в случае
конфликта с государством.
Значимая доля российского населения принимает сложившиеся положение
вещей. Она ценностно совпадает с элитой, разделяет идеологию
органического этатизма. Кроме этого, немалая часть людей не имеет
достаточных интеллектуальных, эмоциональных и материальных ресурсов для
изменения своего положения, не рискуя потерять даже нынешние
возможности, позволяющие жить не хуже других и чувствовать
сопричастность к значимому для них социальному организму – Великой
России. Таким образом, значительная часть населения является сторонником
сохранения режима, особенно если будет улучшение его положения.
Факторы, способствующие сохранению режима
Культурное совпадение элит и населения и выученная беспомощность
последнего – не единственные факторы, укрепляющий режим. В стране
существуют целые социальные институты – устойчивые отношения, задающие
координаты функционирования социума, – работающие в этом направлении.
Во-первых, это тоталитаризм (в виде стадии вторичного
тоталитаризма). Он формирует в населении покорно-соучаствующие
множество, являющееся главной опорой стабильности режима. Во-вторых, это
ограниченный доступ к гражданскому и человеческому равноправию,
который лишает людей ресурсов, позволивших бы им претендовать на
элитные статусы и обращаться за поддержкой к населению для
организации оппозиционных движений. В-третьих, это коррупция,
открывающая для элит и населения пути к перераспределению ренты. Она
создает эффекты «круговой поруки», социальной (квази)справедливости,
заинтересованности в стабильности сложившегося положения дел.
В-четвертых, это насилие, позволяющее легитимировать
государственные репрессии и террор в отношении исключенных из общества.
В-пятых, это патернализм, порождающий надежду на покровительство
со стороны государства, его социальную ответственность. В-шестых, это
персоналистский режим, позволяющий снизить опасность
криминализированного насилия в межэлитных отношениях, перекладывать
ответственность на лидера господствующей оппозиции за все происходящее.
Эти институты позволяют значительным социальным силам быть
заинтересованными в сохранении режима, его мирной эволюции и
восстановлении подобных же отношений в результате возможного краха
нынешней господствующей коалиции.
Ведущим множеством стабильности и спасения режима являются элиты,
ориентированные на господствующую коалицию (федеральные и региональные
администраторы, ассоциированные бизнесмены, лидеры официальной
общественности). Они заинтересованы в сохранении доступа к нахождению в
элите и к перераспределению ренты. Им необходима также безопасность – и
сейчас и в будущем. Поэтому они, несмотря на периодически возникающие
эстетические претензии к режиму и фрондирование по тем или другим
поводам, все равно будут поддерживать путинскую господствующую коалицию
(и ту, которая придет ей на смену) для сохранения существующего
положения дел. Мирный переход власти к преемнику Путина открывает этой
группе населения возможность повышения социального положения.
Этим миллионам россиян, кстати, имеющим культурные и социальные
компетенции для солидарности и общественных действий, нельзя допустить
любое революционное развитие ситуации в стране. Ведь при падении режима
или политически кардинальной пересборки господствующей коалиции
(например, при договоренностях перехода к парламентской республики или
правительству «круглого стола» оппозиции и ренегатов-путинцев) их вполне
вероятно ожидает социальный крах и угроза ответственности за прекрасно
прожитые годы господства над Россией.
Следующим социальным множеством, кровно заинтересованном в стабильности
режима и после Путина, являются разнообразные
специалисты по организации насилия и бюрократия высшего и среднего
звена. Только сохранение режима – с Путиным или без него – гарантирует им
сохранение социального статуса, благосостояния, участие в
перераспределении ренты, безопасность и социальный лифт.
Гигантский социальный слой в десятки миллионов «патриотов» режима
составляют
ассоциированные с первыми двумя множествами семьи и клиентелы.
Если после Путина ничего не изменится, то они сохранят и благосостояние,
и возможность со временем подняться наверх социальной иерархии. Крах
режима принесет им нетранспарентность последующей жизни, экономическое
падение и ответственность за «коллаборационизм».
В целом, стабильность режима и его мирная эволюция устраивает и
основную массу населения России (это те, кого официальная
пропаганда именует «глубинным народом»). Она живет в парадигме ценностей
выживания и имеет схожее с элитой мировоззрение. Сохранение режима
обеспечивает этим людям понятность их жизни, возможность поддерживать
самоуважение через причастность к правильной стороне жизни и «Великой
России». Революционное же изменение ситуации или другое радикальное
развитие режима угрожает разрушить хоть как-то устроенную жизнь. Тем
более, что у этих людей не хватает культурных и социальных капиталов,
столь необходимых для ситуации любого радикального перехода.
Определенную поддержку режим получает и от, наверное, незначительной, но
активной группы подданных, разделяющих
радикальные националистические или фашизоидные представления.
Хотя путинская господствующая коалиции и элиты периодически и
сталкиваются с фрондой этой части населения, но в целом разногласия
носят характер тактических(2). Фашизоидную часть российской общественности устроят лишь изменения в сторону радикальной националистическо-государственнической
перестройки, а именно – создание открытого фашистского государства.
Таким образом, мы видим, что у режима имеется серьезная
институциональная и социальная устойчивость. Как представляется, война в
Украине, которая хотя и развивается не по сценарию Кремля и грозит
потенциальным военным поражением, в этих условиях не создаст критических
для российских властей проблем. Во-первых, окончание активных боевых
действий вызовет скорее облегчение, чем негодование или возмущение во
всех слоях населения кроме радикальных националистов. Тоталитарная
пропаганда и официальная общественность усилят положительный эффект в
настроениях населения. Кроме этого, в целом, положительно, хоть и с
сожалением, что окончание войны не совпадет с крахом режима, к подобному
развитию событий отнесется и фрондирующая, и оппозиционная части
общественности.
Во-вторых, военное поражение придаст новый импульс укоренению в умах населения мысли о необходимости сплочения в условиях противостояния с коллективным Западом и НАТО. Позволит это и легитимировать новые репрессии против остатков антирежимной фронды и диссидентов, а также политику исключения в отношении эмигрировавших россиян. Подобный террор еще больше подавит мировоззренческую самостоятельность населения и обеспечит необходимо достаточную его мобилизацию для поддержки любых действий господствующей коалиции. В-третьих, как представляется, рассуждения о значительном влиянии военного поражения на крах авторитарных или тоталитарных режимов, основанные на исторических параллелях, преувеличены. Все реминисценции к Крымской (1853-1856 гг.), русско-японской (1904-1905 гг.) или Первой мировой войнам (1914 – 1918 гг.) не учитывают политических процессов и конфликтов, уже немало лет до того сотрясавших Россию, когда реформы возглавлялись либеральными членами господствующей коалиции (в путинской – их нет), а через несколько лет все возвращалось на круги своя, к отказу от либерализации(3).
Несомненно, в России есть и возникнут вновь слои, которых ни с точки
зрения социальных интересов, ни с точки зрения ценностей не устраивает
режим ограниченного доступа или существующая господствующая коалиция. По
меньшей мере, они массово проявляли себя в предшествующее десятилетие и
в начале 2022 года. При определенных условиях к протестам этих групп
могут подключаться те, кто исключается из патронатно-клиентских
отношений, теряет доступ к перераспределению ренты или недоволен
уменьшением своей доли. В действия, направленные на изменение или даже
слом режима, может превратиться фронда попутчиков господствующей
коалиции, которых в России именуют «системные либералы»(4).
Факторы, угрожающие существованию режима
Институциональный, организационный и социальный ансамбль режима имеет
определенные уязвимости, которые могут стать решающими в условиях
действий, направленных на его реформирование или радикальное
изменение.
Естественное хрупкое государство очень чувствительно к внешнему и
внутреннему потрясению. Ведь государственные функции и ответственность
за различные сектора жизнедеятельности возложены на значимых членов
господствующей коалиции и их клиентелу. Поэтому формируются коллизии
интересов, так сказать, государственных (совокупных интересов элит) и
частных, направленных на извлечение ренты лишь для своего круга и
укрепление своего статуса. Это может приводить к нехватке ресурсов и
компетенции для осуществления государственных полномочий (например,
военные провалы Министерства обороны и ФСБ в войне против Украины и при
мобилизации осени 2022 года). Кроме этого, возникают ситуации экспансии
одних членов коалиции в зоны интересов других «коллег», что порождает
информационные войны, привлечение к межусобицам силовиков (например,
нападки на Шойгу и МО со стороны Пригожина и Кадырова). Это ведет к
приватизации государственных функций, разрушает организации и
управление как систему (например, появление частных армий Кадырова и
Пригожина).
Дисфункции в госуправлении могут усугубляться и абсолютистским,
то есть свободным от населения, да и от элит, характером власти.
С одной стороны, это порождает утрату обратной связи с подвластной
популяцией. Поэтому трактовка происходящего в стране осуществляется
только с точки зрения господствующей коалиции и обслуживающего ее
аппарата, что может привести к шоку от неожиданно возникающих кризисов,
запаздыванию в корректировке решений. С другой стороны, абсолютистский
характер власти порождает готовность действий лишь с позиции своего
видения, интересов, резонов. В итоге увеличивается цена ошибок,
возникает желание «дожать» ситуацию, несмотря на сопротивление населения
или возникший кризис (он воспринимается технологически, а не
стратегически).
В подобной системе негативный оттенок принимает и фактор
персонализма в господствующей коалиции. Она в настоящее время
сложилась из «друзей» Путина, близких по возрасту и ценностям. Подобный
состав усложняет корректировку взглядов и коммуникацию с поколенчески и
ценностно иными стратами элит. Это, в свою очередь, затрудняет доступ в
господствующую коалицию актуальных и потенциальных акторов.
Возраст Путина и его окружения также может сыграть свою роль для
возникновения нестабильности. Очевидно, что проблема поиска нового
лидера господствующей коалиции вскоре возникнет в повестке дня.
Несомненно, что преемник пока изыскивается внутри коалиции и ее
ближайшей клиентелы. Появление нового лидера приведет к изменению
статусов его клиентелы и изменит баланс сил и в коалиции, и в элитах.
Это само по себе может являться причиной затягивания принятия данного
кадрового решения, хотя эффективность Путина как менеджера и арбитра
элит заметно упала. В результате страдает не только государственное
управление, наблюдается рост насилия в межэлитных отношениях и против
населения, но и растет напряженность элит. Она вызвана
нетранспарентностью возможных коалиций и пересборкой
патронатно-клиентских связей.
Усиление насилия в этих условиях также становится проблемой. Эта
тенденция все более и более может быть связана с самодеятельностью
специалистов по организацию насилия и их клиентелы. С одной стороны,
происходит утрата функциональности других механизмов взаимодействия и с
элитами, и с населением. С другой стороны, идет приватизация
организаций, способных к насилию значимыми членами господствующей
коалиции. Уже в целом можно говорить и о признаках утраты элитами
консолидированного контроля над вооруженными силами в широком смысле
этого института. Рост властного насилия транслирует нормативность
насилия и населению. Насилие массово легитимизируется, снижая
способность к солидарности для достижения общих целей. Вопрос о
применении насилия – лишь вопрос цены этого решения. Это серьезные
симптомы разрушения государства как такового.
Следующим фактором, который может внести свою лепту в условиях кризиса,
является полицейский характер нынешнего государства. Государство
все более и более становится инструментом контроля и подавления всего,
что непонятно, неприемлемо, пугающе для господствующей коалиции. При
приватизации организаций полиции, судов, спецслужб отдельными членами
коалиции и элит, ситуация грозит перерасти в непрозрачный по целям
террор. Он может усилить напряжение в элитах, так как они – первые
возможные жертвы (конкуренты в борьбе за ренты, статусы, фрондеры).
Нервозность и перманентный страх при определённых обстоятельствах вполне
способны толкнуть часть элит на заговоры или обращение к населению с
целью восстановления доступа для элит к верховенству закона, а для
союзников – к политическим правам.
В настоящее время негативную роль для стабильности режима может сыграть
и неблагоприятное развитие военный действий в Украине. Допустим,
что в ходе освободительной войны украинцам удастся уничтожить основную
массу боеспособных армейских частей, что будет способствует повышению
роли приватизированных военных и парамилитарных формирований. Это
повышает значимость элит, имеющих в своем распоряжении лояльные
боеспособные вооруженные группировки, которые могут использовать этот
ресурс как для поддержки господствующей коалиции, так и против
нее.
Кроме этого, роль специалистов по насилию могут взять на себя
самодеятельные вооруженные группы из бывших военнослужащих российской
армии, в случае развала последней и самостоятельной демобилизации части
ее солдат и офицеров. Эти люди могут стать и источником поступления на
территорию России оружия, могущего попасть не только в руки
криминалитета, но и новых независимых вооруженных формирований. Это все
вызовет увеличение численности специалистов по организации насилия,
которые могут выступать как самостоятельные акторы политического
процесса в отдельных местностях страны или кооперироваться с местными и
региональными элитами и другими специалистами по насилию.
Как представляется, указанные выше факторы могут сыграть различную роль
в дальнейшем развитии российской государственности, в зависимости от
реализации, по меньшей мере, нескольких базовых сценариев.
Сценарии развития хрупкого естественного государства Путина
Ведущими факторами потенциальных изменений является преклонный возраст
лидера господствующей коалиции В. Путина, снижение его управленческой
функциональности в условиях хрупкого естественного государства, и
возраст значимых членов его нынешней коалиции. Смерть или физическая
недееспособность Путина или нескольких членов господствующей коалиции
приведет к дестабилизации не только государственного управления, но и
патронатно-клиентских отношений в элитах (как это случилось в начале
1980-х годов со смертью М. Суслова, Л. Брежнева, Ю. Андропова, К.
Черненко). Поэтому насущной задачей, которую придется решать российской
элите и ее лидерам в ближайшие годы будет
пересборка господствующей коалиции
с целью сохранения нынешнего положения. Здесь возможны два варианта: 1) перестройка коалиции самим Путиным;
2) назначение преемника и создание коалиции под его лидерством. Но
независимо от того, какой из них будет реализован, вероятным результатом
станет быстрая стабилизация новой системы межэлитных отношений и
хрупкого естественного государства. Существование последнего будет
зависеть, во-первых, от развития войны в Украине, динамики конфликта с
демократическими странами мира и их союзниками. Во-вторых, от
способности новой господствующей коалиции разрешить основные
противоречия стабильности режима: (1) между сохранением высокой доли
извлекаемой ренты и необходимостью обеспечения приемлемого уровня жизни
населения; (2) между неизбежностью применение насилия в межэлитных
отношениях и возможной ценой этого насилия.
Время реализации данного сценария зависит от того, как скоро удастся
достигнуть компромисса по личности преемника. Он должен быть способен
обеспечить достоверные обязательства безопасности Путина и других
значимых членов его господствующей коалиции, а также сохранить в кратко-
и среднесрочной перспективе стабильность патронатно-клиентских отношений
элит(5). Путин уже поэкспериментировал с Д. Медведевым. Однако, 1) этот
преемник не устроил значимых членов тогдашней путинской коалиции; 2)
начался процесс фронды элит и обращение их за поддержкой к населению,
что угрожало разрушить выстроенную систему изъятия ренты и господства;
3) вообще возникла угроза возможности перехода к зрелому естественному
государству и далее к открытому доступу как во второй половине 1980-х
годов. Ответом именно на этот вызов системе стало усиление насилия в
отношении элит и населения и ретоталитаризация России.
Надо сказать, что если постпутинская коалиция не сможет справиться с
решением вышеуказанных задач, элиты в России вновь столкнуться с
чем-то подобным ситуациям конца 1980-х или начала 2010-х годов.
Выходом станет второй возможный сценарий –
радикальная пересборка господствующей коалиции
и переход к базовому, а затем зрелому естественному государству.
Социальными силами подобных изменений могут стать элиты, исключаемые
постпутинской господствующей коалицией из патронатно-клиентских
отношений. Они будут способны пойти на конфликт и обратиться за
поддержкой к потенциальным элитам, поднимающимся из групп населения,
столкнувшихся с проблемой «стеклянного потолка».
Примером последних могут служить люди, в свое время объединившиеся
вокруг фигуры А. Навального. Это представители рантье, различных групп
интеллигенции и социальных слоев крупных и средних городов, вовлеченных
в экономику XXI в. У всех них была общая проблема: увеличение доли
ренты, изымаемой путинской элитой, уменьшало ресурсы, обеспечивающие
экономическую деятельность и ренты указанных выше слоев населения.
Сейчас эти политические группы разгромлены, а социальные слои
маргинализуются и выдавливаются в эмиграцию. Но в свое время появятся
аналогичные группы и их лидеры.
Постпутинская коалиция из путинистов-ренегатов и новых оппозиционеров
может быть способна провести, по меньшей мере, либерализацию режима,
демонтировать тоталитаризм и под воздействием движения городских слоев и
населения национальных республик двинуться к демократизации России. В то
же время она может повторить путь господствующих коалиций времен Б.
Ельцина: стабилизировать ситуацию в экономике, снизить уличное давление
населения на органы власти и укрепить авторитарный режим с целью
получения ренты для себя.
Главной проблемой для формирования республиканской, демократической
перспективы для России можно считать наличие и значимость социальных
групп, разделяющих гуманистические и демократические ценности.
Однако есть и третий сценарий развития событий в России:
насилие может стать основной тенденцией общественно-политических
взаимоотношений. Накопленные ранее обиды, подозрения и боязнь не достичь достоверных
соглашений снизят способность элит договариваться. Ни у кого не хватит
ресурсов, чтобы сформировать коалицию, охватывающую всю территорию
страны. Тогда местные элиты могут достичь соглашения со специалистами по
насилию – местными подразделениями полиции, ФСБ, армии и парамилитарными
группировками с целью взять под контроль доступную им территорию. В
результате на месте бывшей Российской Федерации возникнут локальные
военно-чиновничьи клики. Их власть совсем не обязательно будет
распространяться в пределах нынешних регионов. Историческим примером
могут служить политические ситуации в России в 1918 - начале 1919 гг. и
в Китае в 1920-е - 1930-е годы.
Приведет ли подобное развитие событий к полному распаду России или она
будет пересобрана на той или иной территории не поддается сегодня
научному анализу. Однозначно можно утверждать, что большинство этих
региональных господствующих коалиций будет авторитарным, а
территориально-политические объединения, контролируемые ими, будут
носить характер хрупкого естественного государства.
Развал нынешней страны, на территории которой находится ядерное и другое
оружие массового уничтожения, несомненно, вызов для окружающих
государств и человечества. Это открывает возможность для следующего
сценария – установление международного протектората. Он может
охватывать всю нынешнюю территорию, а может быть распространен лишь на
критические, с точки зрения обеспечения международной военной
безопасности, ее регионы. Международное управление может быть
кратковременным, лишь для изъятия ядерных и других вооружений, а может
преследовать и цель содействия пересборке страны и государственности. В
последнем случае ее предварительным условием станет денуклеризация,
демилитаризация, детоталитаризация, декорпоратизация и демократизация(6). Будет ли в результате международного протектората создано
демократическое государство как в Германии, Японии или Италии после 1945
года или случится иное развитие событий, сейчас сказать трудно. Понятно,
что эти процессы займут десятилетия. В любом случае выбор будет за
населением России и теми, кто заявит о своих лидерских претензиях.
ПРИМЕЧАНИЯ: