Российские элиты утратили консолидированный контроль над вооруженными силами. Это показывают события, которые разворачиваются вокруг частной военной компании Пригожина и увеличение числа парамилитарных образований, действующих на принципах частно-государственного партнерства.
А ведь еще недавно все было не так.
Первые автономные от государства (но не от господствующей коалиции Путина) вооруженные формирования были созданы при российском наместнике в Чечне Р. Кадырове. Их основной задачей было подавление недовольства населения, в первую очередь, – на Северном Кавказе, во вторую, – по всей России. С этими же целями была создана и частная военная компания «Вагнер». У нее появились и новая задача – проведение специальных операций в интересах государства там, где светить его законные специальные службы не хотелось. Очень скоро «Вагнер» и созданные по его подобию другие более мелкие и менее заметные парамилитарные образования приняли участие в колониальных войнах на ближнем Востоке, Африке и Украине. Для выполнения схожих операций были созданы т.н. «добровольческие батальоны», которые ассоциируются с бандитской деятельностью Стрелкова и других «героев» захвата украинских земель на юго-востоке Украины (включая и псевдоармиии ДЛНР).
На этом этапе появление внеконституционных вооруженных формирований в России еще контролировалось ее исполнительными органами. Правда уже тогда им приходилось – для того, чтобы заставлять наиболее активных «полевых командиров» подобных отрядов и «республик» следовать указаниям российских властей – прибегать не только к приказам но и к убийствам недоговороспособных.
А затем командиры и владельцы превратились в новых субъектов внешней и внутренней политики.
В Африке и Сирии «Вагнер» и ему подобные стали обслуживать не государство и даже не господствующую коалицию, а отдельных значимых ее членов. Под прикрытием интересов страны для частных лиц и руководителей ЧВК захватывались месторождения металлов, драгоценных камней, углеводородов, коридоры их поставки. Российские наемники получили юридическую неприкосновенность за преступления против иностранных граждан, а с убийства Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко в Центральноафриканской Республике, Анны Политковской и Бориса Немцова в Москве – и в отношении граждан России. Более того, внутри российских парамилитарных образований оформилась своя система неправовой юстиции, мест лишения свободы, привилегий, социального обеспечения и утилизации погибших «героев» (собственные кладбища).
В последнее время хозяева этих подразделений становятся и организаторами развития юридической системы России. Они практикуют смертную казнь, которая заблокирована действующей Конституцией, причем, способами, которые вообще не предусмотрены законодательством страны. Во многом ЧВК стали и организаторами внешней политики страны. Именно их боевые операции создают условия, в которых вынужден действовать МИД РФ. Наглая выходка Пригожина «презентовавшего» представителю Европейского Союза брендовую кувалду ЧВК, которой совершают казни дезертиров, сделали российских дипломатов заложниками этой новой «нормальности», верховенства во внешней политике частных лиц.
Эскалация войны против Украины в 2022 году придала частным парамилитарным образованиям новое качество – они стали многообразными и все более и более независимыми от государства и его владетелей. Так, множатся добровольческие батальоны на прокорме у частных лиц и региональных властей, создаются некие части территориальной обороны на принципах частно-государственного партнерства. Появляются мысли и о создании военных формирований, подчиняющихся общественным организациям, например, ЧВК «Андреевский крест» РПЦ(М). О создании собственной ЧВК говорит и глава наиболее значимого субъекта Российской Федерации С. Собянин, причем, он не собирается оправлять свое воинство на фронт, а будет держать его в столице – либо для подавления антирежимных выступлений, либо для противовеса «силовикам» Путина. Все они обзаводятся собственными каналами финансирования, вооружения, обеспечения, социальной компенсации за ранения и смерть. Вместе с этими функциями они забирают от государства право на регуляцию гражданских прав, по меньшей мере, мужчин, распоряжение их жизнью и судьбой их близких.
В результате все этого происходит легитимация вооруженных формирований в частных руках и их автономности от государства. Идет дальнейшая передача функций государственного насилия в руки избранных граждан. В итоге растет значимость насилия в политической сфере, которое приобретает нетранспарентный характер.
Параллельно мы наблюдаем перетекание части российского бюджета (как федерального, так и региональных) в руки этих специалистов по организации насилия. Последние на уровне субъектов российской «федерации» все более и более действуют в сфере интересов региональных властей – с их помощью создают соответствующие организационные, финансовые и военные инфраструктуры не только вне контроля федеральной власти, но и вторгаясь в ее компетенцию (военно-мобилизационные мероприятия, финансирование вооруженных подразделений и т.п.). На местах организаторы парамилитарных подразделений смыкаются с ветеранскими организациями. Происходит их совместное усиление как фактора внутренней политики в регионах.
Все это может стать основой региональных деспотий в случае краха нынешнего российского хрупкого естественного государства.
Если в момент этого краха ни у кого не хватит ресурсов, чтобы сформировать новую господствующую коалицию, охватывающую всю территорию страны, произойдет дезинтеграция, в которой нынешние ЧВК и им подобные банды сыграют еще одну свою трагическую роль. Местные элиты могут достичь соглашения со специалистами по насилию – местными подразделениями полиции, ФСБ, армии и парамилитарными группировками – с целью взять под контроль доступную им территорию. В результате на месте бывшей Российской Федерации возникнут локальные военно-чиновничьи клики. Их власть совсем не обязательно будет распространяться в пределах нынешних регионов. Историческим примером могут служить политические ситуации в России в 1918 - начале 1919 гг. и в Китае в 1920-е - 1930-е годы.
Увеличение многообразия и усиление автономности и политической субъектности парамилитарных образований – еще один гвоздь в крышку гроба российской государственности как института. Они превращают преступное насилие в основную тенденцию общественно-политических отношений в стране, вовлекая в него сотни тысяч мужчин. Они раскалывают единство российской элиты. И не надо надеяться, что этот раскол будет на благо стране. Скорее, он приведет к войне всех против всех, ведь все элиты будут иметь вооруженные силы. Региональные власти смогут оказать сопротивление постпутинской господствующей коалиции и остаткам верных ей силовиков. Местные парамилитарные подразделения будут использованы и для подавления народных выступлений и местных политических конкурентов. Клики чиновников и специалистов по насилию удержат под своим контролем территории, не обязательно совпадающие с границами нынешних субъектов «федерации», а те, которые смогут удержать для обеспечения себе ренты с подконтрольной им хозяйственной деятельности подвластного населения. Восстановится ли после этого, в том или ином виде, Россия – вопрос открытый.