В последние полгода в России под каток репрессий всё более и более затягивает многомиллионное сообщество российских христиан, придерживающихся протестантской традиции восприятия Евангелия.
Протестантские общины существуют во всех уголках России. Сыграли они важную роль и в создании общества в Западной Сибири. Как это происходило и происходит ныне хорошо видно на примере пятидесятнических (наиболее многочисленных из числа протестантских Церквей) сообществ Ханты-Мансийского автономного округа, его поликультурного, социально сложного и конфликтогенного регионального общества.
Коллапс советской социально-политической системы запустил на евразийском пространстве сложные процессы, которые являются составной частью социетальной трансформации. В новом, динамично формирующемся обществе миллионы людей оказались в условиях эрозии прежних идентичностей, ситуации десоциализации, вынуждены были решать экзистенциональные вопросы. Для многих путь выхода из сложившихся жизненных ситуаций, путь сохранения (а то и восстановления) своего человеческого достоинства проходил через обращение к религии, присоединение к конфессиональным сообществам.
Одним из подобных сообществ стали пятидесятнические общины Ханты-Мансийского автономного округа, входящих в Региональное объединение церквей христиан веры евангельской.
Данное религиозное сообщество формировалось в 1990-е гг. из числа верующих, имевших самый разнообразный религиозный опыт. Общины в Югре создавались новообратившимися и выходцами из православия, баптизма, евангельского христианства, разных течений пятидесятничества, исламских сообществ из разных регионов бывшего Советского Союза, разных социальных слоев и национальностей. Вместе их свели сибирская земля и духовный поиск.
В значительной мере общины «Слова Жизни» и ассоциированных с ними сообществ Ханты-Мансийского автономного округа являются слепком с социума Югры.
Как и большинство населения автономного округа, христиане-пятидесятники в основной своей массе являются русскими, хотя представлены и многие другие национальности. В районах компактного расселения коренных малочисленных народов Севера пятидесятнические общины в основном состоят из хантов.
Располагаясь в регионе, где условия жизнедеятельности современного населения формируются в первую очередь динамикой развития нефтегазовой отрасли, пятидесятнические церкви видоизменяются под воздействием этого основного тренда социально-экономических отношений.
Поколенческие страты церквей формируются в соответствии с общей динамикой межрегиональных и внутриокружных миграционных процессов. Доминирование в пятидесятнических общинах людей среднего возраста (30–50 лет) связано с выездом старшего поколения из ХМАО на т. н. «большую землю» — в южные районы Сибири, Урала и Европейскую Россию и традиционным отъездом молодежи студенческого возраста для обучения в вузах Тюменской области и других территорий УрФО. Заметное число 30–40 летних прихожан составляют не только вновь обращенные и переехавшие в округ верующие, но и люди, пришедшие к пятидесятническому вероучению в детском возрасте вместе с родителями в 1990-е гг. Все это говорит о стабильном тренде развития пятидесятнического движения в ХМАО – Югре.
В целом большинство прихожан пятидесятнических церквей округа являются представителями регионального отряда среднего класса. Найти ответы на экзистенциональные вопросы в пятидесятнических сообществах пытаются, как правило, люди со средним специальным и высшим образованием. Среди последних доминируют гуманитарии, хотя численно их превосходят специалисты, получившие техническое и экономическое образование. Основная масса этих верующих проживает в городах и городских поселках округа. Абсолютное большинство членов пятидесятнического сообщества ХМАО относят себя к самостоятельным, средне- или высокообеспеченным гражданам страны. При этом нужно помнить, что ХМАО – Югра относится к тем российским регионам, где, по сравнению с европейской частью России, высоки не только доходы населения, но и его расходы, связанные с компенсацией неблагополучных природно-климатических условий, определенной неразвитостью и низкой конкурентностью социальной инфраструктуры и общей дороговизной жизни.
Религиозные общины выполняют важную социальную функцию. В их рамках происходит позитивная ресоциализация людей старшего и среднего возрастов и социализация молодого поколения. Верующие достигают этого через создание собственной среды межличностного общения, социальной коммуникации, духовного, интеллектуального, культурного развития. Для некоторых членов общин церкви становятся факторами социального лифта через участие в образовательных программах, профессиональной востребованности и т. п. В рамках общин формулируются новые смыслы социальных институтов, оказавшихся в состоянии постсоветской трансформации — семьи, коллектива, дружбы, солидарности. В целом принадлежность к развивающемуся, социально ориентированному и общественно открытому сообществу повышает личную самооценку и формирует чувство собственной социальной значимости. Члены общин не только получают возможности личностного роста, но и причастны к социальным изменениям посредством участия в социальных служениях, миссионерской и евангелизационной деятельности. Возникнув как сообщества людей, искавших и находивших ответы на свои экзистенциальные вопросы, пятидесятнические общины продолжили свою миссию, обращаясь к социуму, помогая обрести себя тем, кто, казалось бы, проигрывал бой с жизненными обстоятельствами. Миссия и социальное служение стали общественными стратегиями пятидесятнических церквей.
Однако сообщество, ставшее предметом нашего внимания, шло по своему пути в непростых внешних условиях. Параллельно им в социуме Югры кристаллизовались и иные социокультурные, в т. ч. и религиозные, гражданские ассоциации и конфессиональные структуры. Среди них были и те, которые мыслили себя представителями большинства населения новой России. Православная церковь и — в определенной степени — исламские объединения видели в протестантских, в т. ч. пятидесятнических церквях, религиозно неприемлемых и социальных «чужих».
В условиях институализации религии возникшая религиозная полемика все явственнее принимала характер политической. Аргументы тех, кто вроде бы был религиозным оппонентом, все чаще были политическими: надуманные угрозы национальной безопасности, обвинения в распространении иностранного влияния, разрушении традиционных верований, национальных традиций, корыстных устремлениях и т. п.
Все это находило созвучие в представлениях (зачастую предрассудках) заметной части населения. Общественный климат, становившийся фоном религиозной, общинной и общественной жизни был нередко неблагоприятный. Пятидесятнические общины воспринимались как культурно и политически чужие, несущие некие угрозы психологического и общественного характера.