Довольно часто реформы и изменения, происходившие при последнем коммунистическом и советском правителе М.С. Горбачеве, все еще воспринимают как некую революцию, которая либо не удалась, либо удалась, но ее результаты была украдены – то ли Ельциным, то ли Путиным. Однако перестройка и не задумывалась революцией, а ее случившиеся результаты явились неожиданностью как для тогдашнего руководства, так и для большинства населения.
Что представлял собой Советский Союз в преддверии горбачевского правления? Большая империалистическая, колониальная и тоталитарная держава, которая оказывала влияние на немалую часть земного шара. Ее экономика не только обеспечивала одно из ведущих мест в мире, но и эгалитарное снабжение своего населения основными продуктами и предметами первой необходимости. Достигнутый к 1980-м годам уровень жизни был несоизмеримо выше, чем два десятилетия назад. И это устраивало людей, начиная с 1970-х годов, они ощущали, что их благосостояние неуклонно растет.
Тоталитарная система также не вызывала особых проблем у населения, да и не воспринималась таковой. Несколько поколений советских людей и не знали другого миропорядка. Давление коммунистической идеологии и государственного надзора было не столь значительным как двадцать лет тому назад. У людей появилась приватная жизнь. С разрешения органов власти желающие могли создавать общественные организации и полуофициальные сообщества, получая иллюзию независимости в повседневности. Затихли и фрондирующие общественные движения, порожденные коллизиями постсталинского времени. Диссидентское движение было нивелировано усилиями органов госбезопасности, внутренними идеологическими расколами, выдавливанием и высылкой несогласных в эмиграцию. Да, в Прибалтике, в Украине, на Кавказе теплились национальные движения, но о них было мало известно основной массе населения в других регионах страны. В обществе сложилась ситуация двоемыслия, но опять же, к началу 1980-х, она не так напрягала людей – в целом, было достаточно лишь иногда присоединяться к участию в государственных праздниках и мероприятиях, демонстрирующих «единство партии и народа».
Однако, был и слой общества, внутри которого формировалось недовольство сложившимся положением дел, – коммунистические, советские и хозяйственные функционеры, которые составляли партийно-государственную элиту. В целом, состояла она из двух поколений. Первое сформировалось еще при Сталине («младосталинисты»). Ко второму относились те, кто получил право на вхождение в этот слой общества в 1960 – 1970 годы («технократы»). Первые занимали лидирующие позиции в коммунистической господствующей коалиции. При этом они старели, утрачивали интерес и способность к управлению, но чувствовали, что должны оставаться у власти – именно она давала им привычный образ жизни, в разы превосходивший условия существования других советских людей. Они пытались продвигать на ключевые должности лично им преданных и обязанных управленцев второго поколения, которые в обмен на покровительство оказывали ответные услуги административного и финансового характера. Эта система функционировала несколько десятилетий и оформилась в патронатно-клиентские отношения, которые не давали возможности для реализации амбиций новым генерациям коммунистических, советских и хозяйственных бюрократов. К началу 1980-х они были готовы вступить в борьбу с этими «младосталинистами» и их клиентелой за расширение доступа к власти и рентам.
Толчком к разрешению этого напряжения стала чреда смертей престарелых значимых членов господствующей коалиции. Уход из жизни Брежнева, Андропова, Черненко, Суслова дестабилизировал баланс сил. И началась перестройка. Но это не была перестройка страны. На самом деле советской верхушке была нужна лишь перестройка отношений в правящей элите и руководящей ею коммунистической господствующей коалиции. Именно эту задачу де факто предстояло решить Горбачеву, выдвинутого на должность Генерального секретаря КПСС еще не собиравшимися умирать членами ЦК КПСС, верхушкой КГБ и высшей советской бюрократии.
Новый – и еще не старый – генеральный секретарь и глава советского государства начал свою деятельность с реформ, направленных на переналадку этих отношений и повышение эффективности государственного и хозяйственного управления, то есть, как это было официально обозначено, с курса «на ускорение социально-экономического развития СССР». Сюда же вошла и борьба с коррупцией как механизм чистки госуправления от клиентелы «младосталинистов». И то, и другое вызвало аппаратное сопротивление зачищаемого слоя элит. Попытка реформистов опереться в борьбе на КГБ и милицию еще больше усилила напряжение в элите, так как многие не чувствовали себя в безопасности из-за своего участия в системной коррупции. Эти процессы были обозначены как «торможение». Для преодоления этого сопротивления Горбачев попытался опереться на энтузиазм населения, подключить его к реформированию второго эшелона бюрократии. Начался период «гласности» – было решено сковать сопротивление перестройке публичным освещением межэлитной борьбы, народным осуждением консерваторов.
Именно в этот момент произошел переход советского государства от базовой стадии естественного государства к развитой. Она характеризуется расширением доступа в элиты, введением для элит верховенства права, появлением организаций новых групп элит вне государства. По идее, весь этот процесс должен был расширить советскую элиту новыми людьми, которые сплотятся вокруг Горбачева в обмен на отъем ренты у «младосталинской» генерации и ее клиентелы. А создание новых возможностей для развития экономики расширило бы возможность получения ренты для всех групп советской элиты и снизило напряжение в этом слое общества.
И тут все пошло не так, как представлялось. Так как все больший круг людей получил доступ к экономической и политической деятельности, созданию и распределению ренты, межэлитная борьба обострилась. Это породило требование расширения доступа не только в элиты, но и в господствующую коалицию. Последнее привело к тому, что противоборствующие элитные группировки, пытаясь расширить свои ресурсы, стали обращаться за поддержкой к населению. Последнее за участие в борьбе также начало ожидать расширения своего доступа к ресурсам. Начался период «демократизации».
Это, в свою очередь, также запустило несколько процессов. Перестройка привела к расширению доступа в элиту. Во-первых, повысили свое положение в управленческой иерархии функционеры, ранее бывшие во втором и третьих эшелонах партийной и советской бюрократии. Во-вторых, коммунистическая идеология перестала иметь свое первоочередное значение для допуска в элиты. Она давно уже превратилась в схоластику, и ей нужно было следовать лишь номинально, а политические, экономические изменения в СССР усилили ее эрозию. На реальные идеологические убеждения людей перестали смотреть, если человек нужен был руководству функционально или был необходимым специалистом. В-третьих, либерализация экономической деятельности, кооперативное движение, хозяйственная самостоятельность государственных предприятий способствовали формированию новых элитных групп. Они зачастую в своей деятельности ориентировались на ценности, не связанные социалистическими воззрениями вообще. Подобные же взгляды, тяготевшие к либеральным или консервативным социально-политическим концепциям, получили распространение среди интеллигенции, которая стала претендовать на элитные позиции в обществе.
Все это создало ситуацию, именуемую в некоторых политологических кругах «расколом элит». Вышеупомянутые подвижки стали основой для формирования элитных коалиций, вступивших в борьбу друг с другом. Поддерживающие Горбачева элиты продолжали придерживаться концепции «социалистического выбора народа» под лозунгом возвращения к ленинским принципам. Все более оппонирующие им коммунисты-консерваторы пересобирали некий вариант нового сталинизма и постепенно дрейфовали от марксизма-ленинизма к идеологии органического этатизма (который, впрочем, в неявной форме присутствовал в советском коммунизме еще с 1930-х годов). В национальных республиках элиты, и еще разделявшие коммунистические воззрения, и уже отходившие от них, все больше и больше объединялись под лозунгами либо национализма, либо национально-освободительного движения.
Важно отметить, что идеологический раскол элит произошел в то время, когда они получили в свои руки дополнительные источники извлечения политической и экономической ренты. Это стало дополнительным фактором обострения политического кризиса. Если сюда добавить то, что некоторые элитные группы уже не связывали свое будущее с советским режимом, а другие не имели достаточно ресурсов, чтобы победить в аппаратной борьбе внутри компартии, станет ясно, почему они попытались опереться на поддержку народа. Таким случайным (!) образом в конце 1980-х годов был запущен процесс расширения доступа к гражданскому равноправию. Именно и только поэтому население получило гражданские права, возможность самостоятельной хозяйственной деятельности, свободу определять свои мировоззренческие позиции. Но по мере втягивания людей в осознанную общественную деятельность, они стали требовать и расширения своего доступа в политическую сферу, то есть права самим определять власть в государстве. В этих условиях в стране стали формироваться организации протодемократического типа: партии, независимые гражданские ассоциации, протопарламенты.
Это, в свою очередь, уже стало угрожать всем элитным группировкам – так как формировало ситуацию перехода к порядкам открытого доступа, то есть к государству современного типа – республиканскому, демократическому, правовому.
В национальных республиках Перестройка все более и более стала принимать антиколониальное звучание, формируя тренд борьбы за суверенитет и независимость. Именно против сформировавшихся национально-освободительных движений в Прибалтике и Южном Кавказе горбачевская господствующая коалиция и использовала армию, чтобы задушить силы, готовые начать национально-демократические революции. В России власти постарались взять под контроль разнообразные группы русских националистов, создавая подконтрольные организации и проводя точечные репрессии. В силу положения этой республики как метрополии колониальной державы, этнический национализм не смог получить значительной поддержки элит и населения. Русские элиты более склонялись к идеологии органического этатизма, становясь неявными союзниками консерваторов из КПСС. Все это еще больше девальвировало коммунистическую идеологию и ценность советского государства для заметного числа людей.
Ощутив расширение кризиса, федеральные элиты начали действовать: одни на удержание власти, другие – на ее перехват. В этот период сформировались еще две группировки, чья борьба и предопределила судьбу СССР. Одна, сплотившаяся вокруг Б. Ельцина, ранее из карьерных соображений атаковавшего Горбачева, взяла курс на разрушение коммунистической господствующей коалиции. Вторая возникла внутри горбачевской господствующей коалиции. Она представляла собой союз ее значимых членов, тяготевших к коммунистическо-консервативным взглядам и органическому этатизму и пытавшихся спасти свою (коммунистическую) власть – тоже через смещение Горбачева. Именно эта группа решилась на государственный переворот в августе 1991 года и объявила себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению (ГКЧП). Но их не поддержали остальные элиты: ведь большинство из них уже были не-коммунистами. Обратиться за поддержкой к населению ГКЧП не посмело, почему-то оно видело в нем угрозу. Специалисты по насилию – армия и спецслужбы – за редким исключением не примкнули к ГКЧП: они также уже не разделяли социалистические ценности, к которым все еще апеллировали коммунисты-консерваторы.
Коммунистическая партия и ее тоталитарный режим рухнули. Так как Горбачев и сам лично оказался без поддержки элит, рассыпался и Советский Союз. Перестройка закончилась созданием на развалинах СССР развитых естественных государств. Странам Балтии и, частично, Украине удалось продвинуться дальше: население заставило элиты пойти на формирование порядков открытого доступа. На Южном Кавказе и в Центральной Азии довольно быстро произошел откат – до уровня базового естественного государства. В России ельциновская господствующая коалиции сумела остановить процесс перехода к порядкам открытого доступа, что сформировало условия для ретоталитаризации страны уже усилиями путинского режима (в терминах институционального анализа политики речь идет о переходе к хрупкому естественному государству).
Таким образом, перестройка не задумывалась революцией и не стала ей. Тем не менее, для некоторых стран она стала толчком к демократическим революциям. В конечном итоге, перестройкой сумели воспользоваться лишь народы Балтии. Украинцы же сейчас отстаивают свою демократию в отечественной войне против российского империалистического, колониального и тоталитарного государства.